Играл он хуже, чем обычно, сбрасывая не те карты, и все оборачивался к окошкам, хотя они были закрыты ставнями. Екатерина Алексеевна младшая тихонько встала, накинула шубку и вышла на двор — проверить, на местах ли охрана. Шпик, который сидел на крыше за трубой, где свистел колючий ветер, а выше, как сумасшедшая, ныряя в тучи, неслась половинка мутного месяца,  — крикнул оттуда, стуча зубами:

— Барышня, вынеси, Христа ради, водочки…

Около десяти часов подъехал автомобиль. Главнокомандующий положил карты, напряженные глаза его заблестели. Вошел в офицерской шинели, перехваченной на груди концами башлыка, высокий, румяный, надменный генерал Романовский. Сняв фуражку, сухо звякнул шпорами, отдал общий поклон.

— Антон Иванович, я за вами.

— Итак — свершилось?

— Так точно, Антон Иванович.

Деникин заторопился:

— Я вернусь, господа, вы уж простите,  — такие обстоятельства.  — И в прихожей, не сразу попадая в рукава: — Вы-то, князь, оставайтесь, сыграйте робберок с болваном… Так я не прощаюсь, Екатерина Алексеевна…

Партнеры вернулись к столу, но играть не хотелось. Екатерина Алексеевна старшая сдержанно вздыхала. Василий Васильевич, сдвинув густые брови, рисовал мелом на сукне маленькие виселицы и чертиков. Князь подсел на диван к Екатерине Алексеевне младшей, она расцвела и опустила вязанье. Подрыгивая ногой, он стал рассказывать про то, что здесь разыскал необыкновенную гадалку и хочет привезти ее к Антону Ивановичу.

— Она берет у вас волос, сжигает его на свечке, и у нее показывается пена изо рта…

— Что она вам нагадала?

— Предсказала дорогу на коне, представьте,  — буду ранен три раза, и все кончится веселой свадебкой.

Дрыгнув обеими ногами и раскачиваясь, точно его трясли за плечи, князь начал давиться смехом. Нежная шея и маленькое ухо Екатерины Алексеевны порозовели.

— Все так тревожно, право,  — сказала Екатерина Алексеевна старшая, вытирая глаза.  — Так натянуты нервы у всех… Боже мой, когда мы думали, что так будем жить…

— Да, да, маловато мы думали,  — ответил Василий Васильевич и нарисовал топор и плаху.  — Россия — курьезная страна…

Главнокомандующий сдержал обещание: когда английские часики в футляре тоненько прозвонили одиннадцать, за окнами заквакал автомобиль, и Антон Иванович, снова стаскивая калоши, говорил:

— Я знал, я знал, Екатерина Алексеевна, что у вас сегодня индейка с каштанами… Посему, князь дорогой, достаньте-ка у меня из автомобиля бутылочку шампанского…

Он был очень оживлен, потирал руки, но предложение — докончить роббер — отклонил: «А бог с ним, мы с Екатериной Алексеевной заранее капитулируем, спасаем только честь». Он даже взял у Василия Васильевича из золотого портсигара папироску и закурил, чего с ним никогда не бывало. С ужином заторопились. Все прошли в маленькую столовую, где две свечи мягко, по-старинному, озаряли дешевенькие обои и на столе — на побитых тарелочках — домашние вкусные паштеты и закусочки. Не было только любимого кушанья Антона Ивановича — миног в горчичном соусе. И не было обычного спокойствия, когда по окончании роббера садятся за стол, продолжая спорить: «Да уж вы мне поверьте — надо было сбрасывать пики…» Или: «Матушка моя, да ведь я знаю, что у него на руках туз, король, дама, а вы меня под столом толкаете…»

Князь, чувствуя некоторую натянутость, самоотверженно овладел вниманием, рассказав об одном дворнике с Петербургской стороны, обладавшем таинственной силой заговаривать зубную боль, ожоги и рожу, он же, между прочим, и предсказал германскую войну, глядя в блюдечко с кофейной гущей. Упоминание о войне прозвучало не совсем уместно. Василий Васильевич сейчас же, взяв графинчик, налил водки:

— Приходится выпить за то, чтобы на Руси не перевелись чудесные дворники…

В это время внесли индейку. Главнокомандующий, откинувшись на спинку стула, строгим взором следил, как несли это блюдо, как его поставили среди тесноты на столе, от него поднялся пар к огонькам свечей, и они слегка заколебались.

• » — Ну, сердечно,  — это вы оставьте… В это время Красная…
• » — Сколько французских дивизий послано в Одессу? — Французы намереваются…
• » — Товарищ Нефедов, вы никогда не выполняли более ответственного…
• » В начале ноября качалинский полк стоял в резерве для пополнения…
• » Солнце в безветрии жгло пустынные улицы Царицына, где у подъездов…
• » На него страшно было глядеть, когда он, противно всем естественным…
• » Офицер, глядя в список, говорил тихо каждому, кого выталкивали к столу:…
• » — Мама, кажется, все,  — сказал Степан Алексеевич,  — я больше не могу!…
• » Кузьма Кузьмич боялся за одно место, где Амалия ударяет его по…
• » Вадим Петрович тоже вытянул стакан спирту и без вкуса жевал сало. Всеми…
• » Под натиском пятой колонны всю ночь и следующий день морозовская…
• » — А вы сядьте, успокойтесь,  — сказал командир полка.…
• » У костра сидели двое — мужчина и женщина. В спину им дул из степной балки…
• » В окнах зажигался свет. Шумел ветер в голых тополях,…
• » Латугин и Анисья сидели в стороне, дожидаясь выхода. За эти несколько дней…
• » Прошло два месяца. Наступление армий генерала Деникина остановить…
• » От станции до Гуляй-Поля было семь верст степью. Рощин подрядил «фаэтон»,…
• » — Типун тебе на язык, матерщинник, куродав!  — закричал на…