Катя поправляла диктант в школьных тетрадках. Эти тетради, нарезанные и сшитые из разных сортов обоев (писали на них только с обратной стороны), были крупным достижением в ее бедной жизни. За ними она самостоятельно ездила в Киев. До народного комиссара дойти было легко. Наркомпрос, узнав, кто она и зачем приехала, взял ее за локти и посадил в кресло; из закопченного чайника, стоявшего на великолепном столе, налил морковного чая и предложил ей с половиной леденца; расхаживая в накинутом на плечи меховом пальто и в валенках по ковру, он развивал головокружительную программу народного просвещения.

— За десять — пятнадцать лет мы будем просвещенной страной. Сокровища мировой культуры мы сделаем достоянием народных масс,  — говорил он с фанатической улыбкой, теребя бородку.  — Предстоит гигантская работа по ликвидации неграмотности. Этот позор должен быть смыт,  — это дело чести каждого интеллигентного человека… Все молодое поколение должно быть охвачено воспитанием от яслей и детских садов до университета… Никто и ничто не помешает нам, большевикам, осуществить на деле то, о чем могли только мечтать лучшие представители нашей интеллигенции…

Наркомпрос обещал Кате десять тысяч тетрадей, учебники, литературу, карандаши и грифельные доски. Она уходила от него по мраморной лестнице, как во сне. Но затем начались затруднения и неувязки. Чем ближе Катя придвигалась к тетрадкам и учебникам, тем дальше — в нереальность — отодвигались они и тем двусмысленнее, ироничнее или угрюмее становились люди, от которых зависело выдать ей по ордеру тетради и учебники. В гостинице, в нетопленном номере, где на кровати не было даже тюфяка и под потолком предсмертным накалом едва дышала электрическая лампочка, Катя предавалась отчаянию, сидя в шубе на егозливом диванчике.

Однажды к ней в номер — без стука — вошел рослый человек в косматой шапке, в перепоясанной куртке и — прямо к делу — спросил басовито:

— Вы все еще здесь? Я ваше дело знаю. Покажите, какие у вас там справочки…

Стоя под красноватой лампочкой, он просматривал документы. Катя доверчиво глядела на его насмешливое, сильное, красивое лицо.

— Сволочи,  — сказал он,  — саботажники, подлецы… Завтра пораньше приходите ко мне в городской комитет, устроим, чего-нибудь придумаем… Ну, будьте здоровы.

Через этого человека Катя получила со складов обои, карандаши и целиком — реквизированную у одного эстета сахарозаводчика — библиотеку, наполовину на французском языке. Самым утомительным, пожалуй, был обратный путь с этими сокровищами в товарном вагоне, куда на каждой остановке врывались бородатые, страшноглазые мужики с мешками и взбудораженные бабы, раздутые, как коровы, от всякого съестного добра, припрятанного у них под кацавейками и под юбками.

Оказалось, что у Кати есть кое-какая силешка. Не такой уж она беспомощный котенок,  — с нежной спинкой и хорошенькими глазками,  — мурлыкающий на чужих постелях.

Силешка у нее нашлась в тот вечер неудачного оглашения ее Алексеевой невестой. Катя заглянула тогда в уготованное ей благополучие деревенской лавочницы и попятилась так же, как остановится и с отвращением содрогнется человек, увидев на пути своем вырытую могилу. Могилой представились ей налитые водкой, жадные Алексеевы глаза — хозяина, мужа! В Кате все возмутилось, взбунтовалось, и было это для нее самой неожиданно и радостно, как ощущение сил после долгой болезни. Так же неожиданно она решила бежать в Москву,  — когда станет потеплее. У нее нашлась и хитрость, чтобы все это скрыть. Алексей и Матрена только замечали, что она повеселела,  — работает и напевает.

Алексей постоянно теперь за обедом, за ужином (в другое время его дома и не видели) подмигивал: «Невестится наша…» Он тоже ходил веселый,  — добился решения сельского схода, ломал флигель на княжеской усадьбе и возил лес и кирпичи к себе на участок.

• » Две весны тому назад его чувство к Кате, казалось, наполняло вселенную,…
• » — Товарищ Нефедов, вы никогда не выполняли более ответственного…
• » Кузьма Кузьмич боялся за одно место, где Амалия ударяет его по щеке. У нее все…
• » Он владел собой и не в таких пустых происшествиях, все же руки его дрожали,…
• » Он настойчиво вертел дверную ручку, и Катю трясло от негодования:…
• » На день позже, на юге под Сарептой, стала наступать конница…
• » У костра сидели двое — мужчина и женщина. В спину им дул из степной…
• » Под натиском пятой колонны всю ночь и следующий день морозовская дивизия…
• » В окнах зажигался свет. Шумел ветер в голых тополях, уходящих…
• » — Катя, задача непомерная… Нам не снилось, что мы будем…
• » — Кто не работает, тот не ест! .. Окончить историко-филологический факультет,…
• » — Ну, сердечно,  — это вы оставьте… В это время Красная Армия подошла…
• » — Ну?  — спросил он.  — Может быть, все-таки объяснишь? .. Разговаривать…
• » Офицер, глядя в список, говорил тихо каждому, кого выталкивали к…
• » Прошло два месяца. Наступление армий генерала Деникина…
• » Тот, кто был в смушковой бекеше, моложавый, с круглыми карими веселыми глазами,…
• » Вадим Петрович Рощин проснулся поздно в дрянной гостиничной…
• » — А чего невеселые оба? — Характерами не сошлись,  — сказал Левка,…
• » Тогда же, поздно вечером, Иван Ильич послал полковнику…