Кивком головы он подозвал Телегина:

— Я недоволен состоянием ваших бойцов,  — это сброд на лошадях! Я недоволен состоянием ваших коней,  — это клячи! Следуйте за мной…

Он упал на сиденье рядом с шофером. Огромная машина с места рванулась к хутору.

Телегин поскакал вслед, торопливо соображая,  — пожалуй, не был бы верный расстрел…

Машина остановилась у избы полевого штаба. Телегин и за ним Чесноков, неумело плюхающийся в седле, подскакали. На крыльце стоял дежурный Телефонист с испуганным лицом, у него дрожала рука, поднесенная к виску. Он глазами умолял Телегина о разрешении говорить. Заикаясь от усилия выражаться формально, он сообщил, что минуту тому назад его вызвал штаб бригады (все учреждения, имущество, казна и архивы бригады находились верстах в сорока севернее, в селе Гайвороны). Ему успели передать, что на село Гайвороны наскочили разъезды белых, не иначе как мамонтовцев, и тут же телефонная связь порвалась.

Надутый военный,  — начальник штаба главкома,  — тяжело сползая на колено, перегнулся к переднему сиденью и начал шептать председателю. Тот кивнул и — через плечо Телегину:

— Мои директивы вы получите полевой почтой.

Телегин и Чесноков долго еще, молча и ошалело, глядели на черную дорогу, по которой, как видение, унеслась и растаяла в дождевой мгле звероподобная машина.

Даша работала в исполкоме, в отделе мелиорации, вторым помощником начальника «стола проектов». Иногда она раскрашивала акварелью пятна на карте Костромской губернии, где предполагалось осушать болота, добывать торф в неисчерпаемом количестве и болотную руду. Иногда переписывала записки, которые сочинял инженер Грибосолов для того, чтобы держать исполком в постоянном нервном возбуждении от грандиозности его замыслов, по существу совершенно бесплодных, так как, кроме ящичка с красками, кисточки и небольшого запаса ватманской бумаги, в мелиоративном отделе не было ничего: ни лопат, ни телег, ни лошадей, ни насосов, ни денег, ни рабочей силы.

Даша получала паек,  — четверть фунта остистого хлеба, иногда немного лаврового листа или перца в зернышках. Анисья, работавшая в исполкоме курьершей, получала за боевые заслуги усиленный паек: кроме хлебной осьмушки и перца, еще полторы воблы, иногда ржавую селедку.

По совместительству Анисья работала в драматическом кружке и бегала слушать общедоступные лекции на историко-фнлологическом факультете, эвакуированном сюда из Казани. К своим прямым обязанностям — сидеть в коридоре, в продранном вольтеровском кресле, у дверей зампредисполкома — Анисья относилась крайне высокомерно: либо она, обхватив голову, чтобы заткнуть пальцами уши, и нагнувшись к коленям, читала трагедии Шекспира и, когда ее звали, отвечала рассеянно: «Сейчас, сейчас…» — и даже огрызалась на повторные предложения — отнести какой-нибудь пакет в какую-нибудь одну из многочисленных комнат, загроможденных столами и набитыми людьми, выдумывавшими себе занятия; либо ее вообще не оказывалось на месте. Однажды, когда по этому поводу одна из сотрудниц, с картофельным лицом, сделала ей замечание,  — Анисья так темно взглянула на нее: «Не возвышайте голос, товарищ, казачьей шашки я не боялась…» — что интеллигентная сотрудница, прежде много потрудившаяся на почве женской эмансипации, сочла за лучше не связываться с этой рабоче-крестьянской нахалкой…

Даша возвращалась домой в шестом часу. Анисья — иногда только поздно ночью. Жили они в деревянном домике над Волгой. Кузьма Кузьмич, крепко помня наказ Ивана Ильича,  — кормить Дашу и Анисью досыта,  — продолжал, против своей совести, заниматься туманными делами по добыче съестных продуктов и дровишек,  — хотя тяжеленько ему иной раз приходилось: и года сказывались, и осенняя непогода клонила от суеты к тихим философским размышлениям у натопленной печурки, под мягкий шум дождя по крыше.

• » Офицер, глядя в список, говорил тихо каждому, кого выталкивали…
• » На него страшно было глядеть, когда он, противно всем естественным…
• » В окнах зажигался свет. Шумел ветер в голых тополях, уходящих…
• » У костра сидели двое — мужчина и женщина. В спину им дул из степной балки…
• » — Мама, кажется, все,  — сказал Степан Алексеевич,  — я больше не могу! Господи,…
• » Под натиском пятой колонны всю ночь и следующий день морозовская…
• » — Стой, мила душа, я здесь вылезу, в село я пешком войду,  — сказал Кузьма…
• » Он настойчиво вертел дверную ручку, и Катю трясло от…
• » — Товарищ Нефедов, вы никогда не выполняли более ответственного…
• » — Тихо, товарищи!  — крикнул из прикрытия Сергей Сергеевич,…
• » — Кто не работает, тот не ест! .. Окончить историко-филологический…
• » Дашино желание сбылось,  — они все были снова вместе.…
• » — Ну?  — спросил он.  — Может быть, все-таки объяснишь? .. Разговаривать…
• » — Сколько французских дивизий послано в Одессу? — Французы намереваются…
• » — А чего невеселые оба? — Характерами не сошлись,  — сказал…
• » Алексей захрипел, прочищая горло, потом спросил: — То есть как…
• » В начале ноября качалинский полк стоял в резерве для пополнения и отдыха.…
• » На день позже, на юге под Сарептой, стала наступать конница генерала Постовского.…
• » Тогда же, поздно вечером, Иван Ильич послал полковнику Мельшину записку:…
• » — Типун тебе на язык, матерщинник, куродав!  — закричал на него…