За городскими крышами сквозь вихри пыли проступал закат, огромный и мрачный, насыщая кровавой силой ползущие тучи. Над Волгой закрутился редкий снег. Нагруженные телеги, охраняемые вооруженными рабочими, давно уехали. Набережная опустела. Пароход отошел от конторки и, не зажигая огней, пришвартовывался где-то ниже по течению.

Моряки в перепоясанных бушлатах, с гранатами, с вещевыми мешками, с винтовками сидели на конторке за ветром,  — не курили, помалкивали. Из рассказов рабочих им уже было известно, что делалось в этом пустынном городе, озаренном мутно-кровавым закатом. Дела тут были невеселые.

Иван Ильич ждал конных упряжек для выгруженных орудий, с тревогой посматривал на часы, несколько раз звонил в штаб. Выяснилось: упряжки уже высланы, отряду приказано идти вместе с орудиями прямо на вокзал. Преодолевая наваливающийся на дверь ветер, он вышел на палубу конторки. Перед ним стояла Анисья Назарова.

— Вы зачем здесь?

Она молчала, поджав губы; под его взглядом опустила голову. Ветхая, заплатанная шаль, видимо, единственная защита от стужи, была повязана у нее на плечах, за спиной — дерюжный мешок.

— Нет, нет, нет,  — сказал Иван Ильич,  — ступайте на пароход, Анисья, вы мне в отряде не нужны…

Покуда по сходням скатывали пушки на песок да возились с упряжками,  — тучи угасли, и река слилась с потемневшими берегами. Отряд тронулся в город, понукая лошаденок, впряженных в орудия. К Ивану Ильичу подошел Шарыгин и — вполголоса:

— Что нам с Анисьей-то делать? Товарищи просят оставить при отряде…

Сейчас же, отделившись от колеса орудия, к Ивану Ильичу с другой стороны подошел Латугин.

— Товарищ командир, она вроде нам как мамаша. В таких делах,  — фронт, знаешь,  — добежать, принести чего-нибудь, рубашечку простирнуть… Да она воинственная, только так, с виду тиха. Пристала и пристала, как собачонка, что ты сделаешь…

Анисья оказалась тут же, позади Ивана Ильича,  — она шла за отрядом все так же — с опущенной головой. Шарыгин сказал:

— Определим ее сестрой милосердной, без квалификации… Милое дело…

Иван Ильич кивнул: «Правильно, я и сам хотел ее оставить». Латугин побежал опять к орудийному колесу, ухватился за него, гаркнул на лошаденок, выбивавшихся в гору из последних сил: «Но, добрые, вывози! » Песок, сорванный с откоса, обрушился на отряд, закрутился, как бешеный. Наконец колеса покатились по улице. В едва различимых домишках не светилось ни одно окно; страшно выли провода на столбах да громыхали вывески. Иван Ильич шел и усмехался… «Вот получил урок, шлепнули по носу: эй, командир, невнимателен к людям… Правильно, ничего не скажешь… От Нижнего до Царицына валялся на боку, развесив уши, и не полюбопытствовал: каковы они, эти балагуры… Видишь ты — шагают вразвалку, ветер задирает ленточки на шапочках… Почему Анисьино горе, жалкую судьбу ее, они, не сговариваясь, вдруг связали со своей судьбой, да еще в такой час, когда приказано покинуть легкое житье на пароходе и сквозь песчаные ледяные вихри идти черт знает в какую тьму,  — драться и умирать? .. Храбрецы, что ли, особенные? Нет, как будто,  — самые обыкновенные люди… Да, неважный ты командир, Иван Ильич… Серый человек… Тот хорош командир, кто при самых тяжелых обстоятельствах держит в памяти сложную душу каждого бойца, доверенного тебе…»

Давешний разговор с Сергеем Сергевичем и этот, как будто незначительный, случай с Анисьей очень взволновали Ивана Ильича. Первым делом он обрушился на самого себя и корил себя в эгоизме, байбачестве, невнимательности, серости… В такое время он, видите ли, разъел себе щеки,  — даже Сергей Сергеевич это заметил… Так размышляя, Иван Ильич поймал себя еще на одной мысли,  — ему вдруг стало жарко, и сердце на секунду будто окунулось в блаженство,  — во всем этом подтягивании себя была и тайная мысль: вернуть Дашину былую влюбленность… Но он только фыркнул в налетевший из-за угла пыльный вихрь и отогнал эти совершенно уже неуместные мысли.

• » Прошло два месяца. Наступление армий генерала Деникина остановить не…
• » — Ну?  — спросил он.  — Может быть, все-таки объяснишь? .. Разговаривать с тобой…
• » — Сколько французских дивизий послано в Одессу? — Французы намереваются…
• » Вадим Петрович тоже вытянул стакан спирту и без вкуса жевал сало. Всеми…
• » — На что волку жилет, все равно об кусты обдерет. Озорнику наука — скука.…
• » Под натиском пятой колонны всю ночь и следующий день морозовская…
• » — Бросайте вы все эти глупости, Кузьма Кузьмич,  — сказала Даша строго.…
• » На день позже, на юге под Сарептой, стала наступать конница генерала Постовского.…
• » Он настойчиво вертел дверную ручку, и Катю трясло от негодования: Маслов…
• » — Мама, кажется, все,  — сказал Степан Алексеевич,  — я больше не…
• » У костра сидели двое — мужчина и женщина. В спину им дул из степной…
• » На него страшно было глядеть, когда он, противно всем естественным законам…
• » Солнце в безветрии жгло пустынные улицы Царицына, где у подъездов с настежь…
• » С особенной силой на богатой Украине разгоралась гражданская война. Население…
• » — Товарищ Нефедов, вы никогда не выполняли более ответственного поручения.…
• » — Другого ответа от тебя и не ждал! .. В котлован спустился Гагин вместе…
• » — Ну, сердечно,  — это вы оставьте… В это время Красная…
• » В окнах зажигался свет. Шумел ветер в голых тополях, уходящих вершинами…
• » — Ты керосин, что ли, продаешь?  — уже неуверенно спросила…