Но мужички все еще чего-то боялись. В селе не было никакой власти,  — гетманскую изгнали, петлюровская кое-как держалась только в городах, красная еще не пришла. Без власти, может быть, с непривычки, было все-таки страшновато: как бы кто потом не спросил. Решили избрать старосту. Но в старосты никто не захотел идти,  — богатые и умные только махали рукой: «Да что вы, да зачем мне это надо…» Поставить на эту должность бобыля какого-нибудь, которому терять нечего,  — не хотелось. С советской стороны шел слух про этих бобылей, что из смирных становятся они — ой, какие бойкие.

Подходящего человека нашли бабы,  — одна надоумила другую, и защебетали по всему селу, что старостой сам бог велел выбирать деда Афанасия. Этот дед жил на покое при двух своих снохах (сыновей его убили в германскую войну), в поле не работал, смотрел за птицей да вокруг дома и покрикивал на снох. Старик был мелочный, придирчивый. В незапамятные времена служил при генерале Скобелеве.

Дед Афанасий сразу согласился быть старостой: «Спасибо, почтили меня, но уж не отступайтесь — слухать себя заставлю». С седой бородой, расчесанной по-скобелевски на две стороны, в подпоясанном низко кожухе, с высокой ореховой палкой ходил он по селу и высматривал — к чему бы придраться.

Алексей, встречая его, каждый раз снимал шапку и почтительно кланялся. Дед Афанасий, навалив на глаза страшенные брови, спрашивал:

— Ну, что тебе?

— Ничего, спасибо, Афанасий Афанасьевич, все на том же месте горюю.

— С мужиками все не можешь поладить?

— Одна надежда на вас, Афанасий Афанасьевич… Зашли бы когда-нибудь…

— Не много ли тебе чести будет, а?

Алексей все же заманил Афанасия Афанасьевича: послал Матрену к его снохам — купить гуся пожирнее да сказать, что завтра, мол, справляем именины, звать никого не зовем,  — тесно, а добрым людям рады. Дед Афанасий был к тому же любопытен. Едва зимние сумерки заволокли село, он пришел на именины в жарко натопленную хату, с половичком от порога до богато накрытого стола. Повсюду жгли лучину или сальные фитили в консервных жестянках,  — здесь над столом горела керосиновая лампа.

Дед Афанасий вошел суров, как и подобает власти, и, снимая шапку, увидел красавицу Матрену,  — с поджатыми губами, с черными недобрыми глазами, и — эту, другую, про которую в селе ходили всякие разговоры, именинницу, тоже красивую женщину. Обе, и Матрена и Катя, были одеты в городские платья, одна — в красное, другая — в черное. Дед Афанасий размотал шарф, стащил кожух и быстро сбил бороду на обе стороны.

— Ну,  — сказал он польщенно,  — приятному обществу мое почтение.

Вчетвером сели за стол. Алексей из-под лавки достал бутылку николаевской водки. Начался приятный разговор.

— Афанасий Афанасьевич, именинница наша, будьте знакомы — моя невеста, любите и жалуйте.

— Вот как? Будем, будем жаловать, женщины ласку любят. А из каких она?

Алексей ответил:

— Офицерская вдова. У ее покойного мужа служил я вестовым…

— Вот как! ..  — Дед все удивлялся,  — было чего потом рассказать бабам. Ему и самому захотелось хвастнуть.  — Когда я «георгия» получил под Плевной, генерал Скобелев меня определил при себе — вестовым… Под ядра, пули посылал… Скажет, бывало: «Скачи, Афонька…» Ах, любил меня! .. Значит, невеста ваша благородного звания. Трудновато ей будет на деревенской работе…

— Деревенская работа не по ней, Афанасий Афанасьевич. Слава богу, достатка у нас найдется на рабочие руки…

— Само собой… Ну что ж, выпьем за здоровье невесты, горьким за сладкое.  — Выпив, дед крякал, шибко ладонью ерошил желтоватые усы.  — Вот мои снохи пятипудовые мешки таскают. А в первое время, как мужьев угнали на войну, пришлось, дурам, взяться за мужицкую работу: «Ой, спинушку развалило,  — стонут,  — ой, рученьки, ноженьки! » Умора!  — Дед вдруг засмеялся глупым смехом.  — А я с бабами лажу… Меня генерал Скобелев так и прозвал: Афонька — бабий король…

Матрена порывисто встала, скрывая смех, пошла за занавеску к печи — доставать жареного гуся. Катя, не поднимая глаз, сидела — тихая, скромная. Алексей, наливая, сказал душевно:

• » Латугин и Анисья сидели в стороне, дожидаясь выхода. За эти несколько…
• » Прошло два месяца. Наступление армий генерала Деникина остановить не удалось.…
• » Соседи побоялись тушить пожар, потому что, когда показался первый…
• » Вадим Петрович тоже вытянул стакан спирту и без вкуса жевал сало.…
• » На него страшно было глядеть, когда он, противно всем естественным законам…
• » У костра сидели двое — мужчина и женщина. В спину им дул…
• » — Ну, сердечно,  — это вы оставьте… В это время Красная…
• » От станции до Гуляй-Поля было семь верст степью. Рощин…
• » — Катя, задача непомерная… Нам не снилось, что мы будем ее осуществлять……
• » — А вы сядьте, успокойтесь,  — сказал командир полка.  —…
• » С особенной силой на богатой Украине разгоралась гражданская война.…
• » Под натиском пятой колонны всю ночь и следующий день морозовская дивизия…
• » — А ведь только в России такие индейки,  — сказал он и выбрал себе крыло. Князь…
• » Оформив новые назначения,  — Телегин — командиром отдельной бригады,…
• » Он владел собой и не в таких пустых происшествиях, все…
• » — Кто не работает, тот не ест! .. Окончить историко-филологический факультет,…
• » Две весны тому назад его чувство к Кате, казалось, наполняло…
• » Дашино желание сбылось,  — они все были снова вместе. Иван…
• » Тот, кто был в смушковой бекеше, моложавый, с круглыми карими…
• » Он настойчиво вертел дверную ручку, и Катю трясло от негодования:…